А еще, знаешь, ходят такие: в глазах огонь, а в груди дыра, и еще такая улыбка: ну, подходи, ты. Вот они идут и не знают, как это, страх, и если других сжигали тогда на кострах,
то этих не трогали ни бог, ни черт, ни иезуиты.
А они не пьют ни крови, ни молока, а походочка пружиниста и легка, ветер шелестит, и слышно,
как он перелистывает их шаги.
Вот идет такой по осени, а город рыж и в него влюблен, плавен улицы темный изгиб.
А ты не трогай, ты близко не подходи, ты же видишь дыру в груди, в никуда улыбающиеся глаза. Ты же видишь, как ступает, не глядя, что впереди, не оглядываясь назад.
Если лунный свет – то высветит пустоту, не увидишь их на свету.
Вот идет такой по осени, и желтый лист сквозь дыру парит, город церквушками щетинится, словно еж.
А ты не подходи, ты за руку не бери. Ты молодой, еще поживешь.
© Лемерт
Разумеется, Мориарти не сразу стал Мориарти, и не ходил он по школе в фирменном костюме от Ветствуд, и не устраивал ловушки "Пилы" любезным одноклассникам. Гаденышем, правда, был всегда. Не ублюдком и не маньяком, но маленьким гаденышем, которому было куда интереснее не наблюдать мир, а вскрывать его и рассматривать изнутри.
Маленький Джим — основа образа Найджела из фильма "Читая мысли". Обладающий гораздо большим объемом знаний, нежели его сверстники; понимание ужаса смерти и убийства пришло к нему немного запоздало, потому как то, что было в Джеймсе изначально — это отсутствие инстинктивного страха перед ней. В этом и была его основополагающая. Джим верил в сказки и искал их повсеместно, ходил с братьями Гримм за руку, они что-то шептали ему на ухо, и потому Джим мастерил хрустальные туфельки, искал волшебные бобы и проверял, не вырастет ли чудесный цветок из отрезанной косы Мэри Миттчел. Цветок не вырастал, бобы не находились, туфельки никому не приходились в пору. Джим разочаровывался и злился. Раз в его мире не было сказок, думал маленький Джим, значит, я напишу для мира свою собственную.
С этого начинались его опасные игры, но они не были циничны и жестоки, хотя так мог бы сказать кто угодно, смотрящий со стороны. Ошибочно полагать, что Джим не понимал всю серьезность своих поступков. Он просто видел в смертях красивую завершенную историю и считал, что эта красота достойна смерти. Другие не могли ее увидеть и оценить. Поэтому следующее, к чему начал стремиться Джим: сделать так, чтобы мир смог ее увидеть.
Как консультант он реализовывался фоновым планом. Джим-сказочник было его истинным я, пока все остальные, не привыкшие к сказкам, не видящие сказки, нарекли его тем, кто с легкостью решает чужие проблемы. Джим не просто решал проблемы, он что-то требовал взамен. Требования Джеймса были во многом странны, и, зачастую, он требовал не столько плату материальную за оказанные услуги, сколько запчасти для своих новых историй. Джим делал спектакли, разоблачал правду, но вокруг него по-прежнему не было подходящих зрителей.
Обидно, когда люди, смотря на картину, воспринимают только ее краски, не понимая, что краски — это средство для того, чтобы передать суть. Суть теряется за красками для умов приземленных. Когда кропотливый труд ироний надоедает, в ход идут пугающие карикатуры. К своим шестнадцати годам Джим превращался в образ Лисы из "Прерванной жизни" (или Томми из "Трупов", хотя образ Лисы наиболее ярко соответствует представленному мной).
В нем появился неведанный ранее цинизм. Насмешка над людьми тогда не шла свысока и отчужденно, как было это в период, когда Джим уже стал Мориарти. Этот отрезок времени, с 16 и до 25 лет, Джим провел в роли обличителя. Джим говорил истории, говорил ПРАВДУ, и ему было неясно, почему мир реальный менее правдив, чем полюбившийся ему и привычный мир сказок. Джим шел по тропе свободы, шел по ней, как умел — по-подростковому глупо, громко, наивно. Свобода мыслей — куб героина, свобода слова — алкоголь на языке, свобода дыхания — никотиновый яд меж приоткрытых губ. Это была незрелость в сознании и дикий ярый максимализм. Все демоны, явившиеся в виде двух братьев-сказочников ему в детстве и тихо шептавшие ему на ухо, разом обрели плоть и заголосили, завыли, заревели навзрыд, заскребли у него под ребрами, пока там не порвалась кожа, обличив черную дыру.
Джим — черная дыра.
Джим — беспощадный сказочник.
Джим — проповедник.
Джим вопил голосами живущих в нем демонов и даже не думал брать их под свой контроль. Его несло на всех скоростях по накатанной. Опасные аванатюры, обесценивае судеб, выше, ярче, сильнее, быстрее. Испытать мир на прочность, проверить, сколько сказок, сколько правды возможно впихнуть в него перед тем, как он подавится, задохнется или же у него треснет желудок.
Джим, смеющийся в лицо своим клиентам.
Джим, решающий их проблемы так, чтобы те поперхнулись простотой решений.
Джим, до крови затягивающий нити на запястьях у марионеток, потому что это ПРОСТО, это слишком просто, чтобы не сделать этого. Но марионетки ничего не замечают и продолжают плясать.
Их бездействие, слепота и послушность провоцируют.
Следующей нитью Джим сворачивает куколке шею.
Сколько можно давать правду миру, которому все равно? Как если кричать в густое вязкое пространство, в воду, вода глушит звуки, а ты срываешь голос, а потом жадно вдыхаешь на рефлексе — и вода вместе со всеми своими нечистотами заполняет легкие, и ты тонешь.
Джим просыпается в госпитале после комы. Опустошенный, вымокший, переломанный внутри.
Привет, 25 лет меня звали Томми, а потом я умер. ©
Мориарти — это фамилия и оплот, усовершенствованное пристанище для черных демонов, возникшее на месте руин. Джим всегда был сказочником, Джим верил в сказки настолько, что позволял им собой управлять. Именно тогда, в состоянии изрубленном, он наконец увидел разбежавшихся в суматохе бесов в своей голове, он посадил их на цепь, и с тех пор стал хозяином сказок, а не их готовым на все подчиненным. А мир потерял вкус и краски, мир перестал быть достойной ареной, Джим по-прежнему нуждался в сказках, но нужен ему был более высший разряд, который в рамках действительности было практически нереально реализовать.
Сюжет для Alice Madness Return. Если бы я писал про него, то взял бы именно этот период из жизни Джеймса.
Он собирал себя по кускам после того, как его изрубило и выплюнуло в собственных же станках. Мориарти — это самая высшая точка, когда демоны становятся псами, но они слишком сильны, и потому Джиму все равно тянет поводок. Мориарти — человек-бездна, внутренняя борьба с этой бездной необходима, размеренная и утомительна, и потому в период, когда Джим стал Мориарти, он четко смог определить для себя двух своих главных врагов:
1. заурядность окружающей действительности, преследовавшая его всю жизнь до этого и теперь;
2. он сам, лицо нового врага, чернота, которая, как оказалось, может поглотить его самого.
В каноне BBC она его таки поглощает. Заигравшийся мальчик, не сумевший сдержать демонов на поводках. Несчастный сказочник, так и не нашедший для себя достойного зрителя и героя.
Джим живет героями, они нужны ему, как золотые куклы для сцены. Ему нужны зрители. И потому, в моей параллельной вселенной Джим встречает Морана — хранителя своей обители, главного героя всех его оставшихся сказок. Себастьян — мемориальная колонна под куполом его собственного цирка, человек, который не пошатнется, не испепелится под натиском. Это самое сильное существо в мире Мориарти. Подходящий ему по всем аспектам и направлениям.
Что бы Джим ни делал, Моран всегда останется цел и будет с ним рядом.
Это мрачная утопия, в которую я верю просто из-за того, что слишком сильно люблю Джима, я слишком сильно люблю их обоих, чтобы в это не верить.
Моран не сказочник. Он воплощение всех запчастей и деталей, так не достающих Джиму. Это человек, который точно также борется с собственным безумием, чтобы оно не сожрало его, но в союзе с Мориарти эта борьба обретает иной вид, будто бы срабатывает переключатель, когда борьба из внутренней отчасти превращается во внешнюю, а это проще, это уменьшает энергию внутри и период полураспада растягивается на века, и сказки оживают, существуя где-то под небом Лондона, который с приходом Себастьяна в жизнь Джеймса впервые за много лет кажется идеальной сценой.
Порой я думаю, что Джим делает все эти сказки для него. Это та плата, которую Джим дает ему за то, что Моран позволяет ему в этом существовать, за то, что он позволяет ему сохранять свое я, которое с другими теряется за масками, деньгами, вечной игрой в персонажей. Джим не является ни одним из персонажей, которых он создавал, во вселенной МорМор'а Джим — это абсолютно реализованный сказочник, защищенный чужими руками от собственных героев.