[Caelibem]

Полагаю, я не в состоянии писать однострочники: 967 слов вместо дозволенного 500. Черт с ним, пусть будет. Это же дебют в заросшем плесенью фандоме, эхей!

25.01.2013 в 22:37

Пишет  der Namenlos:

Т18-13. Гробовщик/Нокс. Сидеть на коленях у Гробовщика, есть печенюшки из чужих рук.

Солнце заливало суетливые улочки Лондона, плясало в грязных лужах под каблуками, отражалось бликами в мокрой брусчатке и еще не сошедшем снегу. Лондон хрипел и кашлял, пытаясь сбросить с себя февральскую стужу, люди ходили по нему облезлые и серые, с бледными холерными лицами и обветренными губами. Они боялись заболеть — и все же улицы были полны, и маленький мальчик, стоящий посреди переулка, коего толпа обходила, равнодушно задевая локтями, чувствовал болезнь в каждом втором.
За каждым вторым следовал неминуемый запах смерти. Но сейчас смерть была совсем рядом. Солнце путалось в золотых волосах, пекло затылок, а мальчик стоял, как вкопанный, не в силах оторвать взгляд от мужчины, рухнувшего наземь в десяти шагах от него. Он смотрел, как из приоткрытых губ сочится блеклая зеленоватая желчь. Люди шарахались в сторону, проходили, стараясь не смотреть, где-то впереди раздался испуганный женский голос:
— Врача! Кто-нибудь, позовите врача!
— Ух! Чего встал-то на дороге, сопляк? — взревел споткнувшийся о ребенка старик, и мальчишка шарахнулся в сторону, к узкой лазейке между домами.
Он в последний раз посмотрел на мужчину, на то, как к нему постепенно начали стекаться прохожие, те, кто был посмелее, наклонялись, чтобы проверить пульс.
— Оттащите в сторону. Пусть заберет экипаж.
— Да он ведь еще живой! Нужен врач!
— Скорее, врача!
Люди не были столь равнодушны, как часто уверяла его мать, и все же их страх был слишком противен, мальчик не видел ничего страшного в смерти. Он единственный здесь, кто знает, как выглядит настоящая смерть. Когда-нибудь он сам станет ею.

Дома расступились, встречая мирной тишиной двора, до слуха донесся заливистый собачий лай. Мальчик спустился по ступеням аллеи, прошел вдоль склонивших головы фонарей (днем они висели прозрачные и слепые, и ему казалось, будто они спят), свернул в очередной перешеек. Там, в разъеме, где кончалась тень, жила и кипела площадь. Возвращаться к людям не хотелось.
«Гробовщик».
Вывеска, съехавшая набок, кажется, была готова вот-вот упасть. И все же парнишка остановился, рассматривая причудливую резьбу на орнаменте. Из приоткрытых дверей пахло теплом и чем-то сладким — чудной запах для похоронного бюро. Он подступил ближе, заглядывая в щелку, в вязкий густой полумрак. Уголки гробов поблескивали в пыльном луче, сочащемся из грязных стекол. На столе по центру лежала женщина в красивом сиреневом платье. Она была совсем не похожа на труп, скорее, на принцессу из какой-нибудь древней сказки. У нее были пышные темные локоны, руки покорно сложены на груди. Мальчик чуть прищурил глаза, поправляя очки: у женщины был точеный правильный профиль.
Эта смерть не имела ничего общего с той, что видел он двадцать минут назад. Он знал, что смерть не страшна, но он еще не встречал такой красивой смерти. Хотелось подойти поближе, рассмотреть внимательнее, и мальчик смело шагнул через порог, со скрипом отворяя дверь. Запах выпечки окутал его приятным дурманящим облаком. Он прошел ближе, к столу, с затаенным дыханием заглянул в лицо женщины. Та еще была молода. На ее коже не осталось ни единого следа от холеры, будто все сошло в тот самый миг, как перестало биться ее сердце. У нее были темные длинные ресницы и тонкие брови вразлет, высокие скулы, красивая белая шея. На нее хотелось смотреть и смотреть, и мальчик смотрел, пристроившись на стул, стоящий рядом, и подперев кулаком подбородок.
В людском мире он давно перестал бояться. Он совершенно не боялся людей. Только вздрогнул от неожиданности, когда сзади раздался грудной, отравленный приторным весельем голос:
— Так-так, а ты что еще за пташка?
Мальчик обернулся. Мужчина с длинными серебряными волосами склонился к его лицу.
— Так-так… — Засмеявшись, он поддел пальцами очки на мальчишке, тот неловко поправил их, не давая им свалиться с переносицы. — И как же тебя зовут, юная смерть?
— Рональд. — Мальчик смутился. Откуда этот странный незнакомец узнал, что он жнец?
— Рональд Нокс, — все же продолжил он, и, подумав еще немного, добавил: — сэр.
— Рональд, — эхом повторил незнакомец, и улыбка на его губах, пересеченных шрамом, стала шире. — Ты уже не боишься мертвецов, да, Рональд?
— Нет. — Нокс замотал головой, и затем скосил глаза на покойницу. — Я думаю… Думаю, они красивые.
— О, ты абсолютно, совершенно прав. Они очень, очень красивые. Хочешь печенье?
Гробовщик протянул ему косточку, зажатую меж двух длинных черных ногтей, и мальчик понял, откуда взялся в конторе запах выпечки. Рот моментально наполнился слюной. Поблагодарив, Рональд принял угощение, чем вызвал у седовласого довольный тихий смех.
— Пойдем. Я покажу тебе, как делать их красивыми. У нас с тобой нынче много работы, холера в Лондоне не хочет засыпать.
В глазах Рональда загорается детское наглое любопытство, и, когда Гробовщик протягивает ему руку, он крепко хватается за нее, соскакивая на пол. Они спускаются вниз по лестнице, сладкий запах там начинает остывать, весь день они проводят, увлеченные тем, чтобы сделать мертвецов красивыми. А вечером, на закате, они вдвоем сидят на лавке перед конторой, и Рональд, устроившись на коленях у Гробовщика, выхватывает зубами из его рук очередное печенье.

— Ихихи… Чудесная маленькая смерть… — смеется Гробовщик, и Рональд, в очередной раз вспомнив об этом странном разоблачении, вдруг осеняется догадкой, тянется к длинной челке, отводя ее в сторону и заглядывая в зеленые, горящие, в точности, как у него самого, глаза.
— Не может быть… — шепчет он, его шепот звенит от восторга. — Вы?..
— Тшшш… — Гробовщик подносит к губам длинный тонкий палец. — Ты ведь еще придешь ко мне, да, маленькая смерть?
— Конечно! — Рональд едва не валится с колен, но Гробовщик успевает ловко удержать его за воротничок рубашки. — Завтра! И послезавтра! И после-послезавтра!
— Рональд!
Нокс спешивается тут же, втягивает голову в плечи, оборачиваясь на отклик.
— Да, мам?
— Сколько раз я говорила тебе, чтобы ты никуда не убегал? Я едва на ногах стою после смены, а еще должна тебя разыскивать по всему Лондону? Я что, зря беру тебя с собой? Живо сюда!
— Извини. — Шепчет Рональд Гробовщику и слезает на землю, подходя к облаченной в строгий диспетчерский костюм мадам. Та берет мальчика за руку и молча кивает Гробовщику, тот отвечает тем же.
Уходя с матерью, Нокс бросает взгляд через плечо и произносит одними губами: «я обязательно приду». Гробовщик салютует ему косточкой, а потом еще долго сидит на скамье, наблюдая, как скрадывается солнце, завершая первый мартовский день.

@темы: Kuroshitsuji, Fanfics